Приветствую тебя! Как поживаешь?
Письмо Иисуса к Человеку
Приветствую тебя! Как поживаешь?
Хотелось бы поговорить с тобой
Но временем ты не располагаешь
Поэтому пишу тебе домой.
Я и вчера был у твоей постели
И ждал, когда расстанешься со сном,
Чтоб сил придать, уверенности в деле,
И одарить счастливым новым днём.
Но ты лицом к стене отворотился,
Чтоб сон продлить на несколько минут.
А Я стоял и ждал, не торопился,
Так люди на земле не ждут.
Потом и вовсе времени не стало.
Ты мылся, одевался и ушёл...
Но беглый взгляд твой в зеркале усталый
Сказал Мне, что не всё так хорошо.
На миг твой взгляд упал на Моё Слово.
Я думал, ты поговоришь со Мной.
Я был готов тебя утешить снова.
Но - нет. Ты так увлёкся суетой.
И днём, Мой друг, Я вновь и вновь пытался
Вступить с тобой в полезный разговор.
Я ждал... Я ни на миг не отлучался
Но не Меня искал твой слабый взор.
А помнишь завтрак? - вкусненькую пищу
Всё это было от Меня.
Кого люблю - те кушанья не ищут
Те все сидят у Моего огня.
Потом обед, и вздох тяжёлый снова.
А Я стоял так рядом, за спиной.
Я ждал, что ты промолвишь слово,
Что наконец заговоришь со Мной.
Что ты о чём-нибудь Меня попросишь,
Чтоб Я помог в решении проблем.
Но мысль тебя какая-то уносит,
И ты ко Мне всё также глух и нем.
И когда весть к тебе пришла плохая,
И слёзы побежали в два ручья,
Я так хотел их вытереть, мечтая,
Что наконец-то пригодился Я.
Я отвлекал тебя от мрачных мыслей,
Я солнышка лучами согревал.
Я сделал так, что радуги повисли,
Как разноцветный горный перевал.
Я ветерок послал тебе навстречу
И дождь пролил обильный стороной.
Все птицы пели песни целый вечер,
Но всё же ты не говорил со Мной.
И даже вечером, придя с работы,
Ты не был почему-то, друг, со Мной.
И в спешке приняв ужин, без заботы,
Вдруг канул в телевизор с головой.
Программа увлекла тебя на долго
Она важна как видно для тебя.
Она важнее разговора с Богом...
Зачем ты игнорируешь Меня?
Иль уйма дел, что ты хотел закончить,
Настолько ли важны сейчас?
Чтоб переделать их, не хватит ночи.
А ты уже не размыкаешь глаз.
Ты выбился из сил. Я понимаю.
Изнемогая бросился в постель.
Меня, увы, совсем не замечая,
А Я так много выслушать хотел.
Мысль обо Мне мелькнула на мгновенье,
Но было это сквозь пространства сна.
И к Моему большому сожаленью,
Он одолел тебя до дна.
За целый день не проронил ни слова.
За что же ты не любишь так Меня?
Но завтра Я опять приду, чтоб снова
Благословить тебя в начале дня.
Не для того Я написал всё это
Чтоб упрекнуть тебя, доставить боль,
Но чтоб помочь и делом, и советом,
Чтоб проявить к тебе Свою любовь!
Общенье нам обоим нужно и полезно.
Я рядом буду. Я тебя дождусь.
Вдвоём, поверь, нам будет интересно.
С любовью,
твой Спаситель Иисус...
Автор неизвестен
Был вечер, в одежде, измятой ветрами
Был вечер, в одежде, измятой ветрами,
Пустынной тропою шел Бэда слепой;
На мальчика он опирался рукой,
По камням ступая босыми ногами, -
И было все глухо и дико кругом,
Одни только сосны росли вековые,
Одни только скалы торчали седы,
Косматым и влажным одетые мхом.
Но мальчик устал; ягод свежих отведать,
Иль просто слепца он хотел обмануть:
"Старик! - он сказал, - я пойду отдохнуть;
А ты, если хочешь, начни проповедать:
С вершин увидали тебя пастухи…
Какие-то старцы стоят на дороге…
Вон, жены с детьми! говори им о Боге,
О Сыне, распятом за наши грехи".
И старца лицо просияло мгновенно;
Как ключ, пробивающий каменный слой
Из уст его бледных живою волной
Высокая речь потекла вдохновенно -
Без веры таких не бывает речей!..
Казалось - слепцу в славе небо являлось;
Дрожащая к небу рука поднималась,
И слезы текли из потухших очей.
Но вот уж сгорела заря золотая
И месяца бледный луч в горы проник.
В ущелье повеяла сырость ночная,
И вот, проповедуя, слышит старик -
Зовет его мальчик, смеясь и толкая:
"Довольно!.. пойдем!.. никого уже нет!"
Замолк грустно старец, главой поникая.
Но только замолк он - от края до края:
"Аминь!" - ему грянули камни в ответ.
Полонский
Я.
Был у Христа-младенца сад
(Перевод с английского)
Был у Христа-младенца сад,
И много роз взрастил Он в нём;
Он трижды в день их поливал,
Чтоб сплесть венок Себе потом.
Когда же розы расцвели,
Детей еврейских созвал Он;
Они сорвали по цветку,
И сад был весь опустошён.
"Как Ты сплетёшь теперь венок?
В Твоём саду нет больше роз!" -
"Вы позабыли, что шипы
Остались Мне", - сказал Христос.
И из шипов они сплели
Венок колючий для Него,
И капли крови вместо роз
Чело украсили Его.
1877г. Плещеев А.
Жил был богатый человек
Жил был богатый человек,
Имел он денег очень много,
И свой земной, короткий век
Ходил он свято перед Богом.
Был у него хороший сын,
С отцом он тоже Бога славил.
Ребёнок он в семье один,
Отец ему всё и оставил.
И умирая он сказал:
“Возьми сынок своё наследство.-
И Библию ему подал,-
Всё в ней, живи сынок, не бедствуй…”
И умер. Сын ту Книгу взял,
Но в сердце очень огорчился,
Он от отца богатства ждал,
А он над сыном поглумился…
Унёс сын Библию в подвал,
В сундук её подальше спрятал,
И больше вовсе не читал,
Как будто Книга виновата!
Отец надежды обманул…
Сын стал жить плохо в этом мире,
В грехе по уши утонул,
Продал, что было в их квартире.
Отцовский бизнес промотал,
Стал совершеннейшим банкротом,
Теперь он даже голодал,
Но обвинял всегда кого-то.
Прошло пол жизни словно миг,
В нужде, в грехе, жить так не сладко!
Тяжёлый рок его постиг,
Жизнь вообще не шоколадка…
И вот, когда он голодал
О Библии случайно вспомнил,
Её ещё он не продал,
Подумал: “А она на что мне?
Скорей бы что ли умереть…”
Жить смысла больше он не видел,
Была желанна ему смерть,
За что отец его обидел?
И вот он Библию достал,
Решил перелистать страницы,
И между ними увидал
Чек, что успел там запылиться…
Глазам не веря, видит он,
Ту сумму, что отец оставил.
Там не один был миллион…
А он отца ругал, не славил…
Отец Небесный подарил,
Нам Слово Мудрое Святое,
Он нам богатство предложил,
Оно дороже денег стоит!
Мы можем мир душе найти,
Понять смысл жизни в совершенстве,
Покой и радость обрести,
Жить с Богом на Земле в блаженстве.
Надежду светлую иметь,
Мы можем Слово изучая,
Без страха встретить свою смерть,
Войти с Отцом в ворота рая.
Жизнь Вечная нас в Небе ждёт!
Читайте Библию, читайте!
Бесценный Дар вам Бог даёт!
Духовно выше возрастайте!
Не прячьте Библию в сундук,
Она для вас всему основа!
И Бог ваш самый лучший Друг,
Вникайте сердцем в Божье Слово!
Автор неизвестен
Крестьянин засевал овёс
Крестьянин засевал овёс;
То видя, Лошадь молодая
Так про себя ворчала, рассуждая:
"За делом столько он овса сюда принёс!
Вот, говорят, что люди нас умнее:
Что может быть безумней и смешнее,
Как поле целое изрыть,
Чтоб после рассорить
На нём овёс свой по-пустому?
Стравил бы он его иль мне, или гнедому;
Хоть курам бы его он вздумал разбросать,
Всё было б более похоже то на стать;
Хоть спрятал бы его: я видела б в том скупость;
А попусту бросать! Нет, это просто глупость".
Вот к осени, меж тем, овёс тот убран был,
И наш Крестьянин им того ж Коня кормил.
Читатель! Верно, нет сомненья,
Что не одобришь ты конёва рассужденья;
Но с самой древности, в наш даже век,
Не так ли дерзко человек
О воле судит Провиденья,
В безумной слепоте своей,
Не ведая его ни цели, ни путей?
1830г. Крылов И.
Один спортсмен любил пробежки в парке
Один спортсмен любил пробежки в парке.
Маршрут его обычно пролегал,
Мимо ларька, где сочными, с обжаркой,
Работник пирожками торговал.
Спортсмену пирожков не нужно было,
Но, зная цену, каждый раз кидал,
Десятку, пробегая лихо мимо,
А пирожок он никогда не брал.
Дивился продавец такому чуду,
Но вскоре и смирился, и привык.
Мол – «выяснять я ничего не буду.
Ну, значит так!» – постановил старик.
И вот однажды, как всегда, кидает,
Спортсмен десятку в сторону ларька.
Тут продавец проворно выбегает,
И что-то там кричит издалека.
И руки его нервно задрожали,
И взгляд, и голос стали, как металл:
«Эй! Пирожки уже подорожали!
Теперь пятнадцать каждый стоить стал!»
...Как часто мы на продавца похожи –
Воспринимаем, как «само собой»,
Ту благодать и милость, что дороже,
Любой монеты, даже золотой.
И мы грешим и кулачками машем,
Готовы Богу жалобы строчить.
Живем и часто забываем даже,
Что мы ЗА ВСЕ должны благодарить!
Богданова Т.
Спит гордый Рим, одетый мглою
1
Спит гордый Рим, одетый мглою,
В тени разросшихся садов;
Полны глубокой тишиною
Ряды немых его дворцов.
Весенней полночи молчанье
Царит на сонных площадях;
Луны капризное сиянье
В речных колеблется струях,
И Тибр, блестящей полосою,
Катясь меж тёмных берегов,
Шумит задумчивой струёю
В даль убегающих валов.
В руках распятие сжимая,
В седых стенах тюрьмы сырой
Спит христианка молодая,
На грудь склонившись головой.
Бесплодны были все старанья
Её суровых палачей:
Ни обещанья, ни страданья
Не сокрушили веры в ней.
Бесчеловечною душою
Судьи на смерть осуждена,
Назавтра пред иным судьёю
Предстанет в небесах она.
И вот, полна святым желаньем
Всё в жертву небу принести,
Она идёт к концу страданья,
К концу тернистого пути.
И снятся ей поля родные,
Шатры лимонов и дубов,
Реки изгибы голубые
И юных лет приютный кров;
И прежних мирных наслаждений
Она переживает дни,-
Но ни тревог, ни сожалений
Не пробуждают в ней они.
На все земное без участья
Она привыкла уж смотреть;
Не нужно ей земного счастья,-
Ей в жизни нечего жалеть.
Полна небесных упований,
Она без жалости и слёз
Разбила рой земных желаний
И юный мир раскошных грёз,-
И на алтарь Христа и Бога
Она готова принести
Всё, чем красна её дорога,
Что ей светило на пути.
2
Поднявшись гордо над рекою,
Дворец Нерона мирно спит;
Вокруг зелёною семьёю
Ряд стройных тополей стоит.
В душистом мраке утопая,
Спокойной негой дышит сад;
В его тени, струёй сверкая,
Ключи студёные журчат.
В дали зубчатой полосою
Уходят горы в небеса,
И как плащём, одеты мглою
Стоят священные леса.
Всё спит. Один Альбин угрюмый
Сидит в раздумьи у окна,
Тяжёлой, безотрадной думой
Его душа возмущена.
Враг христиан, патриций славный,
В боях испытанный герой,
Под игом страсти своенравной,
Как раб поник он головой.
Вдали толпы, пиров и шума,
Под кровом полночи немой,
Всё та же пламенная дума
Сжимает грудь его тоской.
И в полумгле весенней ночи
Он видит образ дорогой,
Черты любимые и очи,
Надежды полные святой.
3
С тех пор, как дева молодая
К нему на суд приведена,
Проснулась грудь его немая
От долгой тьмы глухого сна.
Разврат дворца в душе на время
Стремленья чистые убил,
Но свет любви порока бремя
Мечом карающим разбил.
И казнь Марии изрекая,
Дворца и Рима гордый сын,
Он, сам того не сознавая,
Уж был в душе христианин.
И речи узницы прекрасной
С вниманьем жадным он ловил,
И свет великой веры ясной
Глубоко корни в нём пустил.
Любовь и вера победили
В нём заблужденья прежних дней,
И душу гордую смутили
Высокой прелестью своей.
4
Заря блестящими лучами
Зажглась на небе голубом,
И свет огнистыми волнами
Блеснул причудливо кругом.
За ним, венцом лучей сияя,
Проснулось солнце за рекой
И светлым диском выплывая,
Сверкает гордо над землёй.
Проснулся Рим. Народ толпами
В амфитеатр шумя спешит,
И черни пестрыми волнами
Цирк, полный доверху, кипит;
И в ложе, убранной богато,
В пупурной мантии своей,
Залитый в серебро и злато,
Сидит Нерон в кругу друзей.
Подавлен безотрадной думой
Альбин, патриций молодой,
Как ночь, прекрасный и угрюмый,
Меж них сияет красотой.
Толпа шумит нетерпеливо
На отведённых ей местах,
Но подан знак,- и дверь визгливо
На ржавых подалась петлях,
И на арену выступая,
Тигрица вышла молодая,
Вослед за ней походкой смелой
Вошла, с распятием в руках,
Страдалица в одежде белой,
С спокойной твёрдостью в очах.
И вмиг всеобщее движенье
Сменилось мёртвой тишиной,
Как дань немого восхищенья
Пред неземною красотой.
Альбин, поникнув головою,
Весь бледный, словно тень стоял...
И вдруг пред стихнувшей толпою
Волшебный голос зазвучал:
"В последний раз я открываю
Мои дрожащие уста:
Прости, о Рим, я умираю
За веру в моего Христа!
И в эти смертные мгновенья,
Моим прощая палачам,
За них последние моленья
Несу я к горним небесам:
Да не осудит их Спаситель
За кровь, пролитую мою,
Пусть примет их святой Учитель
В Свою великую семью!
Пусть светоч чистого ученья
В сердцах холодных Он зажжёт,
И рай любви и примиренья
В их жизнь мятежную прольёт!.."
Она замолкла,- и молчанье
У всех царило на устах;
Казалось, будто состраданье
В их чёрствых вспыхнуло сердцах.
...............................
Вдруг на арене, пред толпою,
С огнём в очах предстал Альбин
И молвил: "Я умру с тобою...
О Рим,- и я христианин".
Цирк вздрогнул, зашумел, очнулся,
Как лес осеннею грозой,-
И зверь испуганно метнулся,
Прижавшись к двери роковой,
Вот он крадётся, выступая,
Ползёт неслышно, как змея...
Скачок... и, землю обагряя,
Блеснула алая струя.
Святыню смерти и страданий
Рим зверским смехом оскорбил,
И дикий гром рукоплесканий
Мольбу последнюю покрыл.
Глубокой древности сказанье
Прошло седые времена,
И беспристрастное преданье
Хранит святые имена.
Простой народ тепло и свято
Сумел в преданьи сохранить,
Как люди в старину когда-то,
Умели верить и любить!
Надсон
С.